Этноконтактная ситуация в республике Татарстан относительно благополучна и сбалансирована. Однако, можно выделить ряд предпосылок для возникновения межэтнической напряженности: наличие экономического национализма, при котором декларируется и осуществляется в действиях самостоятельность в экономической сфере, что рассматривается элитой как путь к полному суверенитету; акцентирование внимания на различиях в вероисповедании (православие и мусульманство), что особенно ярко проявляется в последнее время в СМИ; обсуждение вопроса о переводе письменного татарского языка с кириллицы на латиницу, что может отдалить две основные этнические группы в этой республике - татар и русских в языковом плане. Уровень межэтнической напряженности, в свою очередь, влияет на осознание внутриэтнической консолидации, восприятие своей группы как целостного и самостоятельного субъекта, в том числе и субъекта власти, рост потребности в позитивной этнической идентичности и безопасности. В связи с этим, задача изучения этнической идентичности и ее трансформаций в условиях межэтнической напряженности особенно актуальна для молодого поколения, определяющего будущее многонациональной республики.

Мы провели исследование типов трансформации этнической идентичности и потребности в этнической аффилиации у молодых людей в возрасте от 18 до 25 лет, студентов вузов и специалистов с высшим образованием г. Набережные Челны (Татарстан): 1 группа - русские; 2 группа - татары, предпочитающие взаимодействие с представителями только своей этнической группы, на татарском языке, в рамках собственной традиционной татарской культуры, подчеркивая жесткую эндогамию; 3 группа - татары, не имеющие столь жестких установок по отношению к представителям других национальностей, в общении предпочитающие русский язык, живущие скорее в рамках молодежной субкультуры, нежели традиционной татарской культуры. В основу исследования легли методические разработки Г.У.Солдатовой (1998).

Методическая разработка "Типы этнической идентичности" показывает, что в выборке на первое место выходит позитивная этническая идентичность, на второе - этническая индифферентность, далее - национальный фанатизм, этноэгоизм и этноизоляционизм, наименее выражен - этнонигилизм. Проследим тенденции трансформации этнической идентичности в ситуации межэтнической напряженности в трех различных группах респондентов.

Позитивная этническая идентичность характерна для большинства выборки и представляет собой соотношение позитивного образа собственной этнической группы с позитивным ценностным отношением к другим этническим группам. Именно поэтому она приобретает статус "нормы". Респонденты всех групп максимально высоко оценивают любовь к своему народу, проявляют чувство собственного достоинства, патриотизм, гордость за достижения своего народа. Такой тип идентичности характеризует высокая толерантность и готовность к межэтническим контактам. "Через стремление к позитивной этнической идентичности индивид не только повышает свою самооценку, но и стремится повысить престиж и статус своей группы" (Солдатова Г.У., 1998). С этим согласуется и низкая степень выраженности этнонигилистических тенденций (гипоидентичность) у всех трех групп. Довольно высокий процент этнонигилизма в третьей группе в сочетании с высокими показателями позитивной этнической идентичности, этноэгоизма и этнической индифферентности (46,2 % дают оценки выше среднего по данным шкалам гиперидентичности), возможно, свидетельствует о назревающем маргинальном конфликте у ее представителей, когда люди находятся между двумя или более социальными мирами, но не принимаются ни одним из них как его полноправные участники (Шибутани Т., 1998), они как бы "застревают" между двумя культурами. Как отмечает Г.У. Солдатова, "позитивность отношений к собственному и другим народам, сочетающаяся в "норме", вовсе не предполагает эмоциональной однозначности этих отношений". Рост позитивной этнической идентичности, как наиболее приемлемой позиции в межэтническом взаимодействии молодых жителей этого региона, сочетается с гиперидентичностью. Особенно это выражено у респондентов второй группы. Здесь средний балл возрастает от этноэгоизма к этноизоляционизму и национальному фанатизму, где последний получает максимальные показатели по сравнению с другими группами. Так, 46,2% татар третьей группы, 13,2% русских и 6,6% татар второй группы довольно высоко оценивают свои этноэгоистические тенденции. Высокие оценки по такой форме трансформации этнической идентичности как этноизоляционизм дают 33% и 19,8% татарские группы соответственно и только 6,6% русских. Все это свидетельствует о том, что для группы молодых татар (особенно второй группы) нашей выборки в большей степени, чем для русских, характерно стремление к этническому доминированию.

Крайней формой гиперидентичности, наиболее выраженной у татар второй группы, является национальный фанатизм. В сочетании с этноизоляционизмом это показывает готовность "идти на любые действия во имя так или иначе понятых этнических интересов". Максимальные показатели по данной характеристике этнического самосознания дали 66% татар второй и 39,6% - третьей группы. Все это подтверждается проявлением напряженности в непосредственном общении с представителями других этнических групп. В группе русских можно наблюдать формирование этнического самосознания по типу этнической индифферентности, которая получила наибольший процент (93,3%) предпочтений, в отличие от татар обеих групп (33% и 46,2% соответственно). Исследования показывают, что в основе усиления тенденций формирования этнической идентичности по типу индифферентности лежат психологические механизмы, выполняющие функцию защиты и адаптации к полиэтнической реальности. Таким образом, у большей части русских и почти трети татар нашей выборки формируется отношение к этническим проблемам как не стоящим внимания, желание оставаться в стороне от этнополитических процессов.

Сравнительный анализ выраженности этноаффилиативных тенденций между татарской и русской выборками показывает, что 54,4% русских имеют низкую потребность в этнической принадлежности. Представители титульного населения республики (94,4% татар в выборке) обнаруживают высокий интерес к своему народу, личность рассматривается лишь как его часть; подчеркивается привлекательность собственной этнической группы по сравнению с другими. Отметим, что "в ситуации межэтнической напряженности высокая выраженность этноаффилиативных тенденций, отражающих рост потребности в этнической идентичности, - это показатель формирования установок по типу готовности скорее к изоляции, обороне, конфронтации или соперничеству в межэтническом взаимодействии, чем к взаимному доверию или сотрудничеству" (Солдатова Г.У., 1998).

Таким образом, несмотря на убедительные данные о выраженности позитивной этнической идентичности у молодых людей исследуемого региона, нельзя говорить об однозначности этих результатов. Более глубокий анализ показывает, что существует определенная степень интолерантности среди молодежи к другим этническим группам. Это проявляется в широком спектре этноцентрических тенденций: достаточно высокий уровень гиперидентичности (проявляющийся в этноэгоизме, этноизоляционизме и значимом уровне национального фанатизма) в сочетании с высокой выраженностью этноаффилиативных тенденций у титульного населения региона, которые свидетельствуют об отдалении, изоляции в общении с представителями других этнических групп. Все это может в значительной степени осложнить ситуацию межэтнического взаимодействия в республике, если эти сведения не будут учтены в формировании ее национальной политики.