На рубеже веков все чаще становятся популярными мысли о том, что связи между гражданами и государством ослабевают, что создает возможность для появления различных форм общества, при которых возрастает значение транснациональных идентичностей. Как заявил британский министр иностранных дел Джек Стро, мировой порядок, выстроенный после второй мировой войны, совершенно не приспособлен для решения текущих проблем. А потому миру предлагается новая формула отношений. Формула, которая фактически уничтожает само понятие "государственный суверенитет". Теперь все чаще употребляется другое понятие - "мягкий суверенитет". В переводе с дипломатического языка это означает, что право вмешиваться во внутренние дела в 21-ом веке, по сути, будет узаконено.

Вместе с тем, наряду с появлением общемировых проблем, решение которых возможно лишь при условии существования эффективной транснациональной коммуникации, осуществляемой посредством разного рода международных организаций, то есть появления надгосударственных образований, усиливается чувство многообразия, уникальности культур, составляющих единое пространство.

Под действием процессов глобализации и фрагментации, одновременно происходящих во всем мире, возникли новые сомнения о будущем политического сообщества (Линклейтер Э., 1997). А это, в свою очередь, обусловливает появление проблемы идентичности.

Именно в настоящее время всеми осознается тот факт, что появились проблемы - природные и техногенные катастрофы, экологические проблемы, угроза терроризма, возможный новый виток гонки вооружений, - решить которые каждое государство само по себе не может. То есть, по словам известного российского психолога А.Л.Журавлева, "осознается не только угроза как некая реальность, но и единственная возможность противостоять ей общностью людей как коллективным субъектом" (Журавлев А.Л. 2000).

Таким образом, по словам Н.Элиаса, "…одна из особенностей ХХ века состоит в том, что в этот период интеграционные сдвиги осуществлялись не на одном, а одновременно на нескольких уровнях. Функция эффективной единицы выживания в настоящее время весьма недвусмысленно с уровня национальных государств все больше переходит к постнациональным альянсам государств и приобретает общечеловеческое значение" (Элиас Н., 2001). Вероятно, то же самое можно сказать и о тенденции в формировании идентичности. Семейные и общинные связи уступили место национальному Мы, а теперь призваны выйти и за его границы, конструируя "общечеловеческую идентичность", по терминологии Э.Эриксона.

Другая проблема, которая часто рассматривается в контексте процессов глобализации и фрагментации, и которая непосредственно связана с проблемой идентичности, - проблема толерантности. Данная проблема может быть особым образом поставлена в зависимости от идеологического оформления глобализации.

О.Ганжа определяет толерантность как "…уважение, принятие и способность понимать тонкие различия, существующие среди разнообразия мировых культур. <…> Толерантность - это гармония в различии. <…> Толерантность способствует замене культуры войны культурой мира". Рассмотрим возможность развития толерантности с точки зрения идеи мирового общества Х. Булла и космополитического принципа.

Прообраз мирового общества, его ячейку в международном сообществе, из которой на весь остальной мир распространяется благотворное влияние, в частности постепенно распространяются нормы международного права, Х.Булл видел в индустриальных демократических странах. В этой картине мира страны-носители сознания мирового общества составляли меньшинство. Однако они принадлежали к демократической традиции и потому представляли собой передовую часть международного сообщества, обладали не только военно-техническим и экономическим, но и моральным превосходством. Мировое общество, которое исходно мыслилось как привилегированный клуб цивилизованных стран, после распада СССР и разворота постсоциалистических государств к сотрудничеству с Западом стало почитаться безальтернативной перспективой всего человечества.

Однако данное утверждение является сомнительным. Часто создается впечатление, что идеологи глобализации берут в расчет только так называемые государства "золотого миллиарда", забывая о существовании объективно "другого" мира, который исповедует свои ценности и считает западную цивилизацию враждебной. Более того, мир, в котором одни ценности, правила признаются более совершенными, чем другие, в котором существуют свои "изгои", вряд ли можно назвать толерантным. Вместе с тем, как это ни парадоксально звучит, именно страны-парии помогли осознать "глобальный" характер террористической угрозы, обострили проблему соблюдения прав человека, символизирующую, что идентификация людей выходит за рамки государственных границ и наступает время групповой Мы-идентичности на общечеловеческом уровне.

Данная ситуация усугубляется также и тем, что, по мнению некоторых аналитиков, Запад утратил свою идеологическую функцию "образца для подражания", идеала развития, к которому необходимо стремиться. Повсюду в Европе усиливаются националистические настроения: в Италии, Австрии, Греции, Бельгии, Германии, Швейцарии, Дании. Выход Ж-М. Ле Пена во второй тур выборов на пост президента Франции стал сенсацией. По мнению В.Лукина, заместителя председателя госдумы РФ, причиной тому стали процессы глобализации, которая "…сопровождается большой текучестью рабочей силы, людей, приездом с юга многих мигрантов и во Францию, и в Германию, и в другие страны. Она вызывает очень серьезное социальное напряжение". Действительно, как показал голландский исследователь Э.Поппе, неудовлетворительная экономическая ситуация провоцирует негативные чувства к представителям национальных меньшинств, которые проживают на данной территории. В такой ситуации сомнительно говорить о толерантности как о "признании прав человека и базовых свобод других людей".

Однако "националистический протест" в странах Западной Европы и некоторых других регионах мира связан не только с экономическими и социальными причинами. Наднациональный интеграционный процесс ведет к размыванию политических границ и изменению статуса соответствующего этнокультурного социума. Таким образом, националистическая активность ориентирована по большей части на защиту существующей идентичности, в то время как процесс наднациональной интеграции ставит статус этой идентичности под сомнение. Поэтому расовая, религиозная нетерпимость - это одновременно и попытка сохранить свою культурную уникальность, стертую процессами глобализации. Например, Ж.-М. Ле Пен подчеркнул, что первым его решением на посту президента будет выход Франции из Европейского Союза.

Говоря о космополитизме как идеологическом оформлении глобализации, недопустимо предполагать существование какого-либо идеального, "правильного" мировосприятия, которому необходимо подражать (как в случае с идеей о мировом обществе). Космополитический принцип подразумевает, что каждый человек, независимо от расы, вероисповедания, пола, национальности, должен иметь один, и только один, голос, без преимуществ и ограничений.

Космополитизм не означает отрицание идентичности. Он означает торжество многообразия глобальных идентичностей, принятие, пересечение идентичностей, и одновременно признание равенства всех людей и достоинства каждого. А. Апайя говорит о "патриоте-космополите", ратующем за свой дом, культуру, но и испытывающем радость от существования других, отличающихся людей и культур. А это и значит быть толерантным: сохранять свою уникальность и уважать право на неповторимость других.

Данное замечание особенно важно в ситуации, демонстрирующей, что наш современный "глобальный" мир трагически не глобален.